Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
29.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-06-04]
Атлантический дневникГодовщина бунтаАвтор и ведущий Алексей Цветков
В середине июня произошло странное событие - во всем мире, от Нью-Йорка до Пекина, с необыкновенной помпой и при большом стечении публики был отмечен юбилейный Bloomsday - день вымышленной прогулки литературного героя Леопольда Блума по Дублину, представляющей собой фабулу романа Джеймса Джойса "Улисс". На трезвый взгляд довольно странно: один из самых сложных романов в мировой литературе превратили в нечто вроде кочующего Disneyland'а, а его герой стал своеобразным эквивалентом Мики-Мауса, хотя и без участия коммерческих структур. Вспомним, что такой "чести" не удостоились ни Шекспир, ни Толстой - писатели, никак не уступающие Джойсу в ранге. Американский сетевой журнал Slate решил обсудить этот неожиданный праздник и поручил это двум современным писателям, Джиму Люису и Джеффри Юдженидесу. Оба они достаточно серьезны, но и достаточно популярны, и в то же время молоды по писательским меркам - то есть, не являются прямыми наследниками и последователями Джойса, который в современной американской литературе оставил глубокий след. Вопрос, который поднимают в своей электронной беседе Люис и Юдженидес, шире, чем просто оценка роли Джойса. Речь идет о целом периоде в истории западной литературы - так называемом модернизме, пиком которого многие считают именно Джойса. Надо сказать, что собеседники подобраны очень верно - при сходстве биографий их взгляды на природу модернизма, а стало быть и на роль Джеймса Джойса, сильно расходятся. Вот что думает по этому поводу Джим Люис.
Говоря о современном романе, Люис, с его явными симпатиями к реалистическому методу, демонстрирует некоторую неприязнь к наследникам Джойса, американским писателям, причисляемым к плеяде так называемых "постмодернистов" - Джону Гэддису, Томасу Пинчону, Джону Барту или Дону Делилло. Он с явной досадой требует запретить такие расхожие модернистские трюки, как включение автора в сюжет в роли героя, игру с временной структурой повествования и тому подобное. История литературы не кажется ему групповым восхождением, он уверен, что времена авангардного бунта миновали. Позиция Джеффри Юдженидеса - совсем другая, и это видно из его популярного романа "Средний пол", где как раз происходит нелюбезная уху Люиса игра с повествовательным методом, потому что пол героя в ходе сюжета меняется на противоположный. Юдженидес вспоминает свое детство на американском Среднем Западе, когда джойсовский "Улисс" был для него чем-то вроде литературного евангелия и откровения, хотя он честно признается, что мало в нем тогда понимал. Юдженидес уравнивает эпоху модернизма и постмодернизма с историей авангарда, бунта против буржуазных шаблонов.
Джеффри Юдженидес, судя по всему, не считает, что время авангарда безвозвратно миновало, и что наследие модернизма исчерпано, а его собеседник так и не дает ему окончательной отповеди, и беседа уходит несколько в сторону. Между тем, аргумент против Юдженидеса и в пользу Люиса очевиден - это сам предмет, с которого началась их дискуссия. Речь ведь идет о том, что роман, который сумели прочитать до конца лишь считанные, и который в пору своего издания стал предметом скандала по обе стороны океана, в наши дни превратился в карнавал, в том числе и для буржуев, подвергся "диснификации". А коли так, можно считать, что бунтарский заряд авангарда исчерпан, хотя Джойса это никак не компрометирует. Средний класс сегодня не только не обижается, когда его шокируют - он впадает в недоумение, если этого не делают. В этом смысле до последней черты дошли, наверное, изобразительные искусства, где мастерство рисунка, без которого еще сто лет назад называть себя художником было нелепо, сегодня пришло в полный упадок и стало чуть ли не клеймом позора. На взгляд Джима Люиса, в этом истощении и кажущемся тупике модернизма нет ничего печального. Нет никакой необходимости топтаться в борозде или возвращаться к образцам XIX века, потому что литература продолжает развиваться, хотя и не по линейке. Новизна может возникнуть и возникает в стороне от пути, который мы до сих пор считали магистральным. Тут, надо сказать, Люис приводит убедительный пример - немецкого писателя Винфрида Георга Зебальда, прожившего большую часть жизни в английской эмиграции и погибшего три года назад в автокатастрофе. Это - один из немногих современных писателей, к которому критики не стыдятся прилагать эпитет "великий". Ему удалось создать совершенно новую манеру художественного письма, не прибегая к трюкам модернизма, на которые сетует Люис, и лишний раз доказать, что искусство завоевывает новые вершины не дивизиями, а подвигом одиночек. Его роман "Аустерлиц" читается так, словно он сам изобрел этот жанр. Этот спор и эти аргументы глуховато прозвучали бы в русском литературном пространстве, где место модернизма вытравлено соцреалистическим гротеском, с Андреем Белым по нижнему краю и Сашей Соколовым сверху, а Зебальда, насколько мне известно, по сей день не перевели. Тем не менее, здесь тоже Джойса превратили в шабаш, и он стал доводом, которому нет возражений - мало кто из пишущих не пытается быть постмодернистом. В России тоже были попытки бегства из литературного концлагеря, и Платонов предпринял свою раньше Зебальда. Тем поразительнее, что победу, при всем нынешнем патриотизме, одержал западный шаблон вчерашнего дня. Гомер или Данте имели себе мало равных, но их сегодня не инсценируют в цирке. Мятеж Джойса исчерпан, компания Мики-Мауса для него унизительна, и всем пора жить дальше. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
